Луч солнца золотой

Клавдия всегда считала себя дурнушкой. Нескладная, неуклюжая, располневшая в талии, она напоминала гусыню. Редкие, желтоватого оттенка волосы обрамляли невзрачное лицо. Когда Клавдия наводила черной сурьмой брови и красила губы, то и вовсе становилась похожей на клоуна.Но зато какой у нее был голос! Просто хрустальный ручеек. Когда Клавдия запевала про сказки Венского леса, которые когда-то видела в кино, это было что-то завораживающее. Особенно любила Клавдия песню «Однажды морем я плыла» о любви девушки и капитана, в результате которой родился сын -морской волны буян. Упоенная мелодией, она закрывала глаза, и сердце ее в такие минуты трепетало от счастья.Самой Клавдии Бог не дал ни любви, ни детей. Она всю жизнь жила с мамой, которая умерла на 93-м году.Мама была доброй, кроткой и одаренной по части живописи. Она расписывала масляными красками досточки, стекла в окнах, даже нарисовала панно в прихожей. Но как только у дочери появлялся на горизонте воздыхатель, мать сразу становилась эгоистичной и жестокой. Она вела себя так, как будто проглотила гвоздь.Во всех претендентах на руку дочери мать находила изъяны. Ей не нравился никто: ни однокурсник с филфака, ни коллега-преподаватель, ни женатый партийный работник.Клавдия лила слезы и прощалась с очередным возлюбленным.Так шли годы. Клавдия преподавала русский язык в институте и даже съездила на два года в Алжир, обучая «великому и могучему» студентов этой страны.Истомленная жаждой материнства, Клавдия взяла на воспитание племянницу. Кохала ее до самого замужества, но девушка оказалась неблагодарной. Она стала требовать разменять теткину квартиру. Они поссорились. Племянница уехала в другой город. Клавдия очень переживала. Но потом боль понемногу утихла.После смерти матери Клавдия два года ухаживала за двоюродной сестрой, которой сделали операцию на сердце.Когда у школьной подруги погиб муж, Клавдия месяцами жила у нее в Армавире. К тому времени они обе были уже на пенсии.У нее вообще был дар жертвовать собой, помогая другим, подчас незнакомым людям.Однажды завистливая подруга назвала ее приживалкой. Клавдия обиделась до слез. Самопожертвование было смыслом ее жизни. Сознание того, что она нужна, что может помочь, ничего не требуя взамен, давало ей силы.Но была в этом большая тайна. Улетая из своего разоренного гнезда (вслед за мамой сдохла любимая собачка Джеки, а потом спрыгнул с форточки и исчез кот Васька Клавдия согревалась теплом чужого очага. Чужие страдания притупляли ее собственную душевную боль одиночества. Жизнь не казалась такой безысходной и напрасной. У других тоже были проблемы. Горя хватало на всех...Чтобы квартира не пустовала, Клавдия пустила студента-квартиранта из далекого села. Она опекала парня, готовила ему еду, стирала рубашки. Клавдия подружилась с матерью парня Ольгой Сергеевной и, когда та лежала в больнице на капельницах, теперь уезжала в село вести хозяйство, присматривать за скотиной.В селе ей нравилось больше, чем в городе. Там было такое приволье, простор, тишина, прохлада летних вечеров. Управившись с курами, утками, Клавдия часто садилась на скамеечку перед домом с любимой книгой.Однажды прочитала у Кафки: «Стой под дождем, пусть тебя пронизывают его стальные стрелы! Стой, несмотря ни на что! Жди солнца! Оно зальет тебя сразу и беспредельно!»Слова взволновали. Они наполняли сердце верой, хотя надеяться, казалось бы, было не на что. Счастье прошло стороной, утонуло в воспоминаниях об ухаживаниях однокурсника, о посещениях концертов с разведенным коллегой, о тайнах страсти, в которые посвятил ее боящийся жены партийный работник. Это были негаснущие в памяти отблески огня любви. Но они все годы согревали сердце Клавдии.Как-то, копая грядку, Клавдия сломала лопату. Не сразу решилась обратиться за помощью к соседу. Хмурый и нелюдимый Андрей Терентьевич после смерти жены пребывал в глубокой депрессии.Он вышел к ней в майке и в кирзовых сапогах. Не говоря ни слова, обтесал новый держак и починил лопату. Сосед молча протянул ее Клавдии и закрыл дверь. Лишь на мгновение Андрей Терентьевич поднял на нее глаза, и Клавдия подумала, что они синие, как пролески в весеннем лесу под Машуком.На следующее лето Клавдия снова приехала в село.- Давай пригласим Андрея Терентьевича поужинать с нами, - предложила Ольга Сергеевна. - Он, кстати, о тебе спрашивал.Андрей Терентьевич принес вяленого леща и сало домашнего копчения. За ужином он по-прежнему был немногословен и задумчив. А когда Ольга Сергеевна вышла, сказал:- Что тебе в городе одной маяться? Переезжай ко мне? Баба ты справная, домашняя. Заскоруз я без женской ласки.- Это что, вы мне предложение делаете? Так сразу? - Клавдия залилась краской.- Почему сразу? Я его целый год обдумывал. - Андрей Терентьевич устремил на Клавдию свои голубые глаза.Клавдию словно током прошило. Вспомнились слова Кафки о солнце. Может быть, Андрей Терентьевич и есть ее солнце? Может, этот самый момент, когда она подливает ему из чайничка чай, и есть переломный в ее судьбе?Вошла Ольга Сергеевна.- Воркуете, голубки? - произнесла она с улыбкой. - Андрей Терентьевич тебя еле дождался, все допытывался, когда приедешь.- Ты всех секретов-то не выдавай, -отозвался Андрей Терентьевич.А за окном полыхал закат. Лучи солнца прошивали слоеный пирог облаков, наполняя все вокруг сиянием. Солнце не хотело расставаться с землей, спешило согреть ее своим теплом.