И душ загадочных осколки

Герои фильма – это не только и не столько поэты, это особая веха в истории. А для нашего старшего поколения – это еще и слишком личное. Потому что политическая оттепель прошла через нас, потому что действующие персонажи жили рядом, потому что со многими из них посчастливилось общаться лично. Может, и потому у очевидцев тех далеких событий отношение к фильму несколько двоякое. С одной стороны, приятно, что в бесконечном круговороте зачастую пошленьких или сплошь детективных картин появилась яркая и светлая лента, которая знакомит сегодняшнюю молодежь с памятной страничкой нашей истории — без крови, без секса, без двуличия. С другой стороны, подкарауливает личное несогласие в изображении узнаваемых героев, которым посвящено замечательное стихотворение поэта всея Руси (кстати, тоже «шестидесятника», почему-то не упомянутого) Андрея Дементьева «Пять легендарных имен», где он поименно называет Роберта Рождественского, Андрея Вознесенского, Бэллу Ахмадулину, Евгения Евтушенко и Булата Окуджаву. Но в фильме над всеми ними довлеет прямо-таки монументальный прозаик Ваксон – прототип автора экранизированного романа Василия Аксенова, хотя этот во многом надуманный лидер не совсем соответствует действительности. Да, я хорошо помню его первую повесть «Коллеги» в журнале «Юность», меня и сегодня, спустя полвека, восхищает его «Звездный билет», но я совершенно не воспринимаю многие из произведений, изданных им за рубежом, с матом-перематом. Видимо, не случайно, когда Аксенов вернулся в Россию и приехал на родную Волгу, его отец долго присматривался к модному писателю, а потом тихонько спросил у сопровождающего гостя: «Скажите, сэр, это действительно мой сын?» Да и у автора этих строк на пресс-конференции Василия Аксенова на Кавминводах вопросов не возникло.

Предчувствуя возможное неприятие, режиссер добротного телесериала Влад Фурман постоянно подчеркивает, что это художественный фильм, с художественными вымыслами. Хотя по ходу картины удивительно похожий на Василия Аксенова актер Леонид Кулагин постоянно опровергает подобную версию, реально комментируя происходящее на экране и расшифровывая конкретных лиц. Но я, вспоминая неповторимые творческие вечера с участием того же Роберта Рождественского, до неприличия честного поэта, не очень верю в насаждаемый образ «мученика догмата», якобы постоянно готового к компромиссам с властью. Впечатляет роковая и восторженно-романтическая Бэлла Ахмадулина, охотно откликавшаяся на наши просьбы и диктовавшая по телефону пронзительные стихи, которые мы печатали в «Кавказской здравнице». А вот суетливый, по фильму, Евгений Евтушенко был куда более противоречивым и не всегда понятным современникам. Не потому ли не состоялась планировавшаяся в Кисловодске творческая встреча с этим странствующим по миру российским поэтом, собиравшим когда-то стадионы, — а на этот раз не раскупили билеты.

Как ни странно, хрущевская оттепель 60-х связана с именем человека, который, развенчивая культ «вождя народов», создавал свой — собственный культ. Такова природа тоталитарной системы, потому что она при любом лидере не терпит инакомыслия. Внуки сегодня знают уже больше нашего, но у них – в отличие от нас – нет того личного восприятия, а мы через это прошли. Мы продолжаем жить и чувствовать себя «шестидесятниками», и наши романтические воспоминания — словно осколки честного и верного сердца. Как все мы надеялись на морально-нравственное возрождение общества, а рухнули в криминальную революцию лихих 90-х, заблудились в непродуманных либеральных реформах. Былое лицемерие высмеянных коммунистов не перечеркивало идеалы и служение Отечеству, а вот сегодняшнее бесчестие и стяжательство перемкнули сознание — подрастающему поколению упорно подсовывают псевдоидеалы.

Телесериал «Таинственная страсть» сделан очень профессионально, радует зрителей светлой памятью — он очень важен для сегодняшнего времени. Говоря о поэтическом поколении «шестидесятников», чаще акцентируют внимание на их профессиональном мастерстве и реже вспоминают, что их Слово было актом гражданской борьбы за право жить по совести в бессовестном мире. Это было уникальное сочетание Поэта и Гражданина — с потрясающей степенью внутренней свободы и достоинства. Это было даже не столько поколение «шестидесятников», сколько особое мировоззрение эпохи, которая по-прежнему жива — в мыслях, в воспоминаниях, в надеждах и поэтическом призыве: «Государство, будь человеком!».

Анатолий КРАСНИКОВ.