Log in

28 марта 2024 года, 12:03

Где цвела черешня?

«Ветки цветущих черешен смотрят мне в окна и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками». Эти начальные строки повести «Княжна Мери» иногда пытаются «привязать» к последнему жилищу их автора и, приходя к Домику Лермонтова весной, ищут около него цветущую черешню. Увы, цвела она у дома, где Михаил Юрьевич жил в 1837 году. Но в его жизни случалось немало странных совпадений, и одно из них заключается в том, что летом 1841 года он жил в доме Чилаева, в нескольких шагах от своей прежней квартиры, где поселился …будущий его убийца Николай Мартынов.

Хозяин «Домика», рассказывая о выборе Лермонтовым и его спутником Столыпиным будущего жилища, говорил, что он «…предложил флигель в своем доме, добавив, что квартира в старом доме (том, что выходил фасадом на улицу) занята уже князем А. И. Васильчиковым… Вечером в тот же день они переехали». В домовой книге В. И. Чилаева появилась запись: «…с капитана Алексея Аркадьевича Столыпина и поручика Михаила Юрьевича Лермонтова из С-Петербурга получено за весь средний дом 100 руб. сер.». По словам Чилаева, их разговор о квартире состоялся в комендатуре после представления прибывших офицеров коменданту Ильяшенкову, то есть 23 или 24 мая. Следовательно, и поселение у Чиляева следовало бы датировать тем же днем.

Но обратим внимание на фразу Чилаева о том, «что квартира в старом доме занята уже князем А. И. Васильчиковым». До поры до времени не было известно, когда Васильчиков поселился в доме Чилаева. И лишь недавно появилось в печати сообщение Д.А.Алексеева «Комментарий к подорожным Глебова, Мартынова, Васильчикова 1841 г.». Из него выясняется, что, направляясь из Тифлиса в Петербург, Васильчиков выехал из Владикавказа в Пятигорск «Июня 2 дня 1841 года». Это обстоятельство заставляет подумать о том, когда же Лермонтов и Столыпин поселились в доме Чилаева.

 

Факт их поселения у Чилаева после Васильчикова подтверждается не только порядком записей в памятной тетради хозяина, но и его словами, о том, что «старый дом уже занят князем». К тому же, если Лермонтов и Столыпин пришли смотреть квартиру 23 мая, то почему они выбрали «средний» дом, по существу, турлучную мазанку? Ведь «старый» дом, более солидный и удобный для жилья, был тогда еще свободен.

Ну а где и сколько времени могли жить Лермонтов и Столыпин до поселения у Чилаева?

Э. А. Шан-Гирей пишет: «Михаил Юрьевич и Столыпин по приезде их в Пятигорск жили несколько дней в доме родственника Лермонтова Хастатова». Слова Эмилии Александровны можно подкрепить соображением о сложностях, которые возникли у друзей с разрешением лечиться в Пятигорске. Известно, что 8 июня начальник Штаба войск Кавказской линии полковник Траскин, узнав из рапортов Лермонтова и Столыпина пятигорскому коменданту об их незаконном появлении на Водах и посчитав приложенные к рапортам медицинские свидетельства неубедительными, направил Ильяшенко предписание – немедленно отправить обоих по назначению в отряд или в Георгиевский военный госпиталь.

Но тремя днями ранее, 9 июня, Лермонтов приобрел 10 билетов на ванны. Поэтому, получив предписание о выезде, они со Столыпиным обратились к ординатору пятигорского госпиталя Барклаю-де-Толли, который 15 июня выдал им свидетельства о необходимости продолжать лечение минеральными водами в течение всего лета. 18 июня Ильяшенко получил их рапорты и, довел до сведения Траскина, что вынужден смириться с этим.

Вернемся теперь к «квартирному вопросу». Скорее всего, оказавшись по приезде в довольно неопределенном положении (не ясно, разрешат им лечиться в Пятигорске, отошлют в отряд или отправят в Георгиевский госпиталь), Лермонтов со Столыпиным не рискнули связывать себя наймом квартиры, предпочтя какое-то время пожить у своих родственников, имевших в Пятигорске усадьбу. Вполне вероятно, что провели они здесь длительное время, ожидая, пока не появится надежное основание остаться. Ведь в случае вынужденного отъезда гораздо удобнее было покинуть «своих», чем чужих, с которыми пришлось бы вести неприятные разговоры о возвращении денег (пятигорские домовладельцы брали квартирную плату вперед!).

Стало быть, наиболее вероятная дата поселения там приходится на середину июня – после получения надежных медицинских свидетельств от Барклая-де-Толли. Конечно, это только предположение, но попробуем найти хотя бы косвенные подтверждения ему. Обратим внимание на фразу из воспоминаний Эмилии Шан-Гирей: «В течение последнего месяца он (Лермонтов) бывал у нас ежедневно…» Согласитесь, что бывать ежедневно в доме Верзилиных гораздо удобнее, если живешь рядом, в том же квартале, а не шагаешь по жаре через весь городок, с горы на гору. Отняв от даты гибели Лермонтова месяц, получаем как раз 15 июня – дату выдачи свидетельства доктором Барклаем -де-Толли.

Еще одно соображение: Чиляев взял с Лермонтова и Столыпина «за весь средний дом» сто рублей. Странно – обычно нанять на весь сезон отдельный дом с кухней и конюшней (а то и другое было предоставлено друзьям) стоило 400 – 600 рублей. Пусть домик был неказист, но имел четыре комнаты, располагался в живописном уголке Пятигорска, что тоже ценилось. Так что сто рублей – явно маловато. Сотрудникам Музея Лермонтова удалось установить «таксу» Чилаева в расчетах с жильцами – 12 рублей серебром за недельное проживание в «среднем доме». Разделив 100 рублей на 12, видим, что оплату с Лермонтова и Столыпина Чилаев взял за восемь недель.

А они рассчитывали пробыть на Водах до середины августа – об этом мы можем судить по тому, что Лермонтов просил бабушку в письме от 28 июня выслать ему сюда сочинения Жуковского и Шекспира. Доставка почты в оба конца занимала более месяца. Так что Лермонтов собирался уехать не ранее середины августа. Квартира на этот срок оставалась за ним и Столыпиным – ведь и перебравшись в Железноводск, они продолжали наезжать в чиляевскую усадьбу. Отнимите от середины августа восемь недель – выйдет та же середина июня. Так что очень даже вероятно, что Лермонтов прожил у Чилаева около месяца. А если учесть, что седьмого июля он уехал для продолжения лечения в Железноводске, то и того меньше – всего три недели. Но, конечно, маленький домик под камышовой крышей от этого не становится менее дорог нам!

Вадим Хачиков,

заслуженный работник культуры РФ.

Другие материалы в этой категории: « О «роковом» полтиннике Айос Орос – святая гора Афон »