Что касается Раевского…

Волнительной сценой их встречи после возвращения Раевского из ссылки обычно и заканчиваются публикации об их связях. А дальше? Дальше возникает некий «заговор молчания», к которому примыкает и сам родственник поэта. Известно, что он провел остаток жизни в своем имении Раевке и умер в 1876 году. Что, откликаясь на просьбы знакомых, передавал им сохранившиеся у него автографы поэта. Что поделился устными воспоминаниями о нем с пензенским педагогом Хохряковым, который собирался писать биографию Лермонтова. Но сам не написал ни строчки. Почему? Загадка!

О контактах Лермонтова и Раевского в последние годы жизни поэта ни упоминает никто из современников. И более поздние исследователи обходят их молчанием. Между тем, поговорить есть о чем, считает профессор А. В. Очман. После возвращения из ссылки в Олонецкой губернии Раевский неожиданно оказался на Кавказе. Около года служил в Ставрополе чиновником управления Кавказской областью, много ездил по Северному Кавказу. Какую роль сыграл Михаил Юрьевич в появлении родственника на кавказской земле? Встречались ли они там? Если нет, то почему – ведь оказались рядом? А если встречи все же имели место, то почему о них ничего неизвестно? Отвечая на эти вопросы, приходится вступать на зыбкий путь предположений и гипотез, основанных, впрочем. на немногих достоверно известных фактах. Для начала вернемся к олонецкой ссылке Раевского. Надо полагать, что пребывание в северном краю сказалось на его здоровье. Еще в мае 1838 года он подал прошение об увольнении в отпуск «к Эстляндским морским водам для пользования от болезни».

Лермонтов, с которым они состояли в переписке, видимо, рекомендовал другу лечиться на Кавказе. В сохранившемся письме Лермонтова от 8 июня 1838 года читаем: «Если ты поедешь на Кавказ, то это, я уверен, принесет тебе много пользы физически и нравственно: ты вернешься поэтом, а не экономо-политическим мечтателем, что для души и тела здоровее…» Михаил Юрьевич знал, что говорил. Целительную силу Кавказских Минеральных Вод он совсем недавно испытал на себе – приехав туда «весь в ревматизмах», он вскоре полностью поправился. И верить насчет превращения его друга в поэта тоже имел основания – на себе почувствовал, как обогащает душу человека Кавказ.

Некоторые исследователи считают, что приезд туда Раевского состоялся не просто по рекомендации Лермонтова, но и при непосредственном участии Михаила Юрьевича, а также его бабушки. «У Е. А. Арсеньевой нашлись связи: в Ставрополе жил муж ее двоюродной племянницы, Анны Акимовны Хастатовой, генерал-майор Павел Иванович Петров, начальник штаба войск Кавказской линии и Черномории. Вероятно, через П. И. Петрова удалось устроить Раевского на службу на Кавказе». Правда, Петрова к тому времени в Ставрополе уже не было, что, впрочем, дела не меняет. Он достаточно долго служил там и пользовался большим уважением многих ставропольцев – так что вполне мог послать просьбу о протекции для Раевского кому-либо из своих друзей в администрации области. И бабушка, думается, в этой ситуации была не очень нужна – Михаил Юрьевич близко сошелся с «любезным дядюшкой» и мог сам написать ему, прося за друга.

Итак, Раевский 5 июня 1839 года оказался в Ставрополе и тут же выехал в Пятигорск для составления проекта Положения о доходах и расходах города. 22 сентября он снова в Пятигорске – наблюдает за решением некоторых финансовых вопросов. Думается, все дело в том, что Святослав Афанасьевич был назначен на ответственную и хлопотливую должность чиновника особых поручений при гражданском губернаторе. И большинство этих поручений выполнял, колеся «по городам и весям» громадного региона. Известно, что кроме Пятигорска он бывал в Георгиевске, Моздоке, Кизляре. Такая суетная жизнь, надо полагать, не слишком нравилась ему. Или здоровье не позволяло много разъезжать. Во всяком случае, 10 сентября 1840 года он увольняется со службы и покидает Кавказ.

Лермонтов прибыл в Ставрополь 11 июня 1840 года, а 18 числа выехал в Чечню, где находился его отряд. Все лето он провел в боях и походах, за исключением нескольких дней, когда с группой приятелей отдыхал в Пятигорске и Кисловодске. В ноябре вернулся в Ставрополь, откуда, получив отпуск, уехал в Петербург. Мог ли он встретиться с Раевским? Возможности для этого были – по прибытии на Северный Кавказ Лермонтов неделю провел в Ставрополе. Позднее Раевский мог приехать на Воды одновременно с Лермонтовым. Не исключены их соприкосновения в Моздоке, Кизляре или Георгиевске. Но никаких сведений о свиданиях друзей мы не находим ни в мемуарной литературе, ни в переписке или документах. Так что, находясь близко друг от друга, они, скорее всего, так и не увиделись.

Причина? Наиболее вероятно, что она кроется в разъездной жизни чиновника для особых поручений и кочевой судьбе боевого офицера. Но не исключена и какая-то размолвка друзей, как предполагает кое-кто из современных биографов Лермонтова, подкрепляя свою версию нежеланием Раевского писать воспоминания о друге. Но о такой размолвке тоже нет ни слова в мемуарной литературе! А кроме того, не стоит забывать, что в своем молчании Раевский солидарен с остальными близкими Лермонтову людьми. Как известно, почти никто из них не взялся за перо, чтобы поведать об известных им страницах жизни поэта. Полагают, что секрет молчания – в нежелании близких выставлять на всеобщее обозрение не лучшие стороны жизни Михаила Юрьевича, о которых они были хорошо осведомлены. Что ж, может быть, и так.

Вадим ХАЧИКОВ,

заслуженный работник культуры РФ.