Они видели Пятигорск по-разному
- Автор Вадим ХАЧИКОВ
- Рубрика Страницы истории
«Вчера я приехал в Пятигорск, нанял квартиру на краю города, на самом высоком месте, у подошвы Машука: во время грозы облака будут спускаться до самой моей кровли». Так начинает свой «журнал» Печорин, главный персонаж лермонтовского романа «Герой нашего времени». Нам не надо гадать о том, что он видел, смотря из окон своей квартиры на городок, лежащий перед ним, или гуляя по его улицам. Облик старого Пятигорска, описанного в романе, достаточно хорошо известен. Несмотря на громадные перемены, произошедшие более, чем за полтора века, он и сейчас перед нами – те же старинные улочки, взбегающие на склоны Машука, особнячки, построенные современниками Лермонтова, братьями Бернардацци. Те же деревья на бульваре и в парках. Те же сады, роняющие по весне белые лепестки черешен. И те же горы вокруг – Машук, похожий на мохнатую папаху, Бештау, синеющий чуть поодаль, подобно туче, а на горизонте – «серебряная цепь снеговых вершин» во главе с великаном-Эльбрусом.
Отбросить мысленно наслоения позднейших десятилетий не составит особого труда, поскольку о Пятигорске того времени написано немало. Но вот ведь какое дело: когда речь идет о романе, большинство авторов имеет ввиду город, каким предстал город перед Печориным – человеком, впервые попавшим в эти места. А потому любая статья или очерк, посвященные роману и пребыванию его автора в Пятигорске, рассказывают, как правило, достаточно подробно обо всех пятигорских достопримечательностях.
А ведь куда интереснее взглянуть на Пятигорск глазами самого Лермонтова, который хорошо знал эти места, поскольку уже бывал здесь в ту пору, когда у подножия Машука располагалось лишь небольшое поселение. И теперь, глядя вместе со своим героем на «чистенький, новенький городок», автор, конечно же, видел не только его облик, сложившийся к 1837 году, но и те изменения, которые произошли здесь с 1825 года. Этот момент как будто бы остается за рамками романа, но, внимательно перечитывая его, мы можем достаточно хорошо представить себе, как Михаил Юрьевич воспринял новый облик города, что заинтересовало или, наоборот, не заинтересовало его. И тогда нам станет ясно, что Лермонтов и его герой видели Пятигорск по-разному.
Попробуем для начала посмотреть, насколько изменился Пятигорск с 1825 года? Думается, не так значительно, как видится некоторым современным авторам, рассказывающим о бурной созидательной деятельности Строительной комиссии и ее главных фигур – братьев Бернардацци. Бесспорно, ими сделано немало. Но ведь еще в 1820 году генерал Раевский насчитал в Горячеводском поселении около 60 домов, три года спустя, когда Бернардацци еще только начинали, профессор Нелюбин указал, что здесь имеется «три главные улицы, три вновь застраиваемые, одна поперечная и один переулок».
Эти же улицы и переулки мы видим и на плане 30-х годов. Другое дело, что на этих улицах, в 1825 году еще только начинавших застраиваться, появились несколько больших красивых зданий, возведенных братьями Бернардацци. Но, как ни странно, в роман попала лишь одна Ресторация, да и то без обрисовки ее внешнего вида. Но нет описаний роскошных Николаевских ванн, симпатичной Скорбященской церкви, Дома для неимущих офицеров, в котором, кстати, помещалось управление военного коменданта и Печорин, как офицер, обязан был отметить там свое прибытие. Все это убедительно свидетельствует о том, что изменения, произошедшие здесь со времени прошлого приезда, не слишком поразили Лермонтова, иначе они обязательно нашли бы отражение в романе.
Зато сколько в нем великолепных описаний природы! С какой любовью говорит автор о «серебряной цепи» снеговых вершин на горизонте, о вершинах Пятигорья и таинственных, полных мглою ущельях вокруг Кисловодска. Пристальное внимание автора чувствуется даже в, казалось бы, «служебных» описаниях дороги из Пятигорска в немецкую колонию или прогулки к Провалу. Это ясно показывает, что к давним детским восторгам прибавился взгляд взрослого человека на удивительные пейзажи Пятигорья. В этом смысле понятен и особый интерес Лермонтова к зеленому наряду Пятигорска.
Горячеводское поселение в 1825 году было совершенно лишено зелени. И, наверняка, гуляя по тенистому бульвару или по аллеям Емануелевского парка, повзрослевший Лермонтов вспоминал, как мучительно было ходить ему, ребенку, под палящими лучами летнего солнца. Вот этой перемене в романе отдана солидная дань – там несколько раз упоминается гуляние «под виноградными аллеями, покрывающими скат Машука», а бульвар становится местом многих сцен романа, что подчеркивает не только его важную роль в жизни «водяного общества», но и положительную оценку его автором. Обращает внимание Лермонтов и на архитектурные украшения появившихся зеленых зон у подножия Машука – беседку Эолова арфа, романтический грот, в котором он устраивает встречу Печорина с любимой женщиной.
А вот «Цветника» в романе нет, хотя кое-кто из сегодняшних авторов утверждает, что в лермонтовские времена он был средоточием курортной жизни. Но именно отсутствие у Лермонтова описаний популярного в дальнейшем курортного парка опровергает это утверждение. Да и самого «Цветника» в нашем представлении тогда попросту не существовало – имелось лишь небольшое огороженное пространство с цветочными клумбами, выровненное осушенное пространство вокруг и два бульвара, ставших позднее аллеями «Цветника», а тогда бывших совершенно самостоятельными зелеными зонами. Не описал Михаил Юрьевич и Казенного сада (ныне – парк культуры и отдыха) и это тоже свидетельствует о том, что в 1837 году «водяное общество» туда особо не стремилось, как в более поздние времена.
Число подобных примеров можно было бы умножить. Но и сказанного достаточно, чтобы увидеть, как, сравнивая жизненные реалии той поры с их отражениями в романе, можно довольно ясно представить восприятие Лермонтовым любимых мест, ставших своего рода декорациями, в которых предстояло разворачиваться действиям, описанным в романе.
Вадим ХАЧИКОВ,
Заслуженный работник культуры РФ.
