Горы навсегда

Вот прибыла очередная группа. Молодые разбрелись по поляне, любуясь панорамой Главного Кавказского хребта. А один, постарше, остался на турбазе, стал внимательно осматривать ее. Потом представляется:

– Я – директор Кавказского горного бюро погоды. Собираюсь организовать на Эльбрусе метеостанцию. Вот, присматриваю для нее помещение.

– Штат уже набрали?

– Нет еще.

– Считайте, что двое у вас уже есть.

Так приблизился к исполнению своей мечты кисловодский паренек, уже стремившийся к вершине двуглавого великана. Еще пятиклассником Виктор Корзун собрал компанию, с которой отправился покорять зимний Эльбрус, прослышав, что этого никто никогда не делал. Хорошо, по пути перехватили, а то быть бы беде. Но мечта оставалась. Ради ее осуществления Виктор после семилетки окончил курсы экскурсоводов, много путешествовал по окрестностям Кисловодска, покорял вершины Главного Кавказского хребта, продолжал ходить в лыжные походы. И, едва была открыта на «Кругозоре» турбаза, устроился заведовать ею, взяв помощники верного друга и постоянного спутника в походах Вячеслава Никитина. Летний Эльбрус – тоже здорово, но зимний все-таки интереснее. И вот, кажется, возможность познакомиться с ним замаячила впереди.

Эльбрус не зря называют «кухней погоды». Огромная масса льда, вознесенная в поднебесье, встает на пути теплых и влажных ветров Средиземноморья и Атлантики. Ударившись о грудь исполина, влажное тепло воздушных потоков вступает в соприкосновение с холодом ледников. Рождаются облака, ветры отворачивают в сторону, меняются пути грозовых туч и снежных зарядов. Люди издавна стремились проникнуть в тайну власти Эльбруса над ветрами, дождями, снегами. Но Россия не имела единой службы погоды. Она появилась в начале 1920-х годов, а с 1925 года ее подразделения начали действовать на Северном Кавказе. Одно из них – Кавказское горное бюро погоды – было образовано в 1932 году и размещено в Пятигорске. Его сотрудникам принадлежит заслуга в создании целой сети высокогорных метеостанций, в том числе на Эльбрусе.

Специального здания построить не успели. Для зимовки была приспособлена туристская база на «Кругозоре». К зимовке предстояло основательно подготовиться. Виктор и его товарищи ездили в Ростов и Москву, добывая снаряжение и оборудование. На пятигорской метеостанции учились вести наблюдения. И 3 декабря 1932 года выехали в Приэльбрусье. Очень трудно было доставить привезенные грузы с поляны Азау на «Кругозор». Еще труднее оказалось обустроиться, подготовить площадку для наблюдений, установить на ней приборы, наладить рацию и установить связь с Пятигорском. Но все это были пустяки по сравнению с самой зимовкой. Мороз и ветер. Нехватка топлива. Обильные снегопады, заваливавшие дом по самую крышу... Жизнь в таких условиях закалила и дала драгоценный опыт Виктору Корзуну – единственному, кто остался на следующую зимовку. Его верный друг Славец заболел, а радист попросту сбежал, убоявшись трудностей.

На следующий год они многократно возросли. Ведь теперь метеостанция, построенная за лето, располагалась на отметке 4250 метров. Здание старались максимально приспособить к условиям зимнего высокогорья: сделали обтекаемой формы, утеплили, как могли. Но зимний Эльбрус по суровости климатических условий вполне может соперничать с Арктикой. Виктор Корзун вспоминал потом, что скорость ветра порой достигала 50-ти метров в секунду, а температура опускалась до минус сорока градусов. Внутри домика мороз достигал 30-ти градусов. Ртуть в термометре замерзала, и определять температуру зимовщики научились… по часам: настенные останавливались при минус пятнадцати, будильник выдерживал до минус двадцати. Но в подобном «комфорте» не рассидишься – наблюдения надо было делать восемь раз в сутки. А снаружи ревет ураган. И дверь, намертво заваленная снегом, не открывается. Встать в полный рост нельзя – тут же повалит и понесет неведомо куда. Идти лицом вперед невозможно – задохнешься. Что делать? Выбирались через окно. Ходили к приборам по двое. Вернее, не ходили, а ползали на четвереньках. Записывать показания приборов не могли – карандаш выпадал из одеревеневших от холода пальцев. Приходилось запоминать.

В первую зимовку устойчивой связи так и не добились. Теперь ее удалось наладить. 28 января 1934 года в Пятигорске приняли первую радиограмму с эльбрусских высот. И с тех пор передачи велись регулярно. О «заоблачной зимовке» писали «Правда» и «Комсомолка». Эта, вторая, зимовка в высокогорье ознаменовалась важным событием: Виктор Корзун, наконец, осуществил свою давнюю мечту – вместе с наблюдателем Александром Гусевым он совершил первое в истории мирового альпинизма зимнее восхождение на Эльбрус. Следующую зимовку Виктор Корзун провел с новыми сотрудниками. Трудности, обрушившиеся на новичков, для Корзуна сделались уже привычными, а зимовка за облаками – обыденной работой. Его, романтика, авантюриста в хорошем смысле слова, потянуло к новым испытаниям, которые ожидали его в Памирской экспедиции.

Весной 1935 года Виктор простился с Эльбрусом. Он окончил педагогический институт, потом доблестно воевал на фронтах Великой Отечественной войны. В послевоенные годы стал ученым-филологом, автором нескольких книг по литературе и устному народному творчеству народов Северного Кавказа. Но зимовка на Эльбрусе оставила свой след в его душе на всю жизнь.

Вадим ХАЧИКОВ,

заслуженный работник культуры РФ.