Алтей лекарственный

(Окончание. Начало в – № 76)

Мать знаменитого древнегреческого героя Мелеагра звали Алтея. Отцом его был бог войны Арес. В те времена к новорожденному явились мойры (богини судьбы) и пророчествовали: «Ему суждено жить, пока не сгорит в очаге эта головня».

Алтея поступила так, как сделала бы при этом любая любящая мать. Она мгновенно выхватила из огня пылающее полено, сбила с него пламя, глубоко упрятала в ларец.

Шло время. Мелеагр, как и подобает сыну бога, возмужал и стал настоящим витязем. По силе он был сильнее многих. Дальше него никто не мог бросать диск, копье, а стрелы, пущенные из туго натянутого лука, всегда попадали в цель.

Много подвигов совершил отважный герой, даже «золотое руно» с аргонавтами добыл в Колхиде, но все же пал, как и предсказывали мойры.

А дело было так. В Калхидских окрестностях объявился огромный вепрь. Дикий и свирепый, он сокрушал все на своем пути. Бешеный, он изрыгал огнедышащее пламя, и из его глаз сыпались молнии. Щетина его – точно копья, клыки – сабли сверкающие. Сразить это чудовище вызвались все знаменитые герои Эллады той поры.

И они добились своего. Только вот для радости не осталось места – неожиданно поднялся спор среди победителей, кому должна принадлежать шкура поверженного зверя. Мелеагр счел себя оскорбленным, и чтобы доказать свою правоту в схватке, убил братьев своей жестокой матери. Помрачнело сознание у Алтеи. Так как Алтея впитала древние обычаи Эллады, когда брат был ближе и дороже сына, тайно хранимая головня полетела в разведенный очаг. Эринии, богини мщения, возликовали, и огонь заклокотал в мощной груди Мелеагра. Погиб герой. Мать, опомнившись от настигшего ее горя, вонзила себе обоюдоострый кинжал в сердце. Из капель крови Алтеи выросла неведомая в тех местах трава. Алтеем назвал ее народ. Так завершилась знаменитая в древности Калидонская охота.

Исторические хроники свидетельствуют следующее:

Гораций решил устроить себе обед под любимым дубом и развести там огонь. Небо затянуло тучами, начался ветер. Жарко пылали поленья. Глиняный кувшин еще не опустел, как налетела фракийская буря. Дерево медленно раскачивалось, как таран у крепостной стены. В гуле ветра Горацию чудились новые строчки.

Тут взгляд Горация упал на скромное белоснежное растение, цветущее в отдалении. Он привстал и пошел посмотреть на это дивно цветущее растение. И тут порывистый ветер с корнем вырывает дуб, ствол которого с грохотом падает на то место, где сидел Гораций. С Горация сорвало мантию и нижнюю одежду.

Дрожащего Горация рабы внесли в дом, хотя на нем и царапины не было.

Спустилась ночь.

Гораций не зажигал у себя огня, чтобы не привлекать посланцев смерти – часто рыщут они без адреса, кто попадается. Он завернулся в лебяжий пух одеяла и думал о ничтожестве бытия, о его отвратительной равномерности, с которой смерть входит и в раззолоченные палаты, и в конуру нищего.

Во дворе пели рабы. В огне костра пылали сухие ветви, в углях которых на железных прутьях жарилось мясо жертвенного козла.

Гораций подумал: «Я бросил вызов богам подземелья».

Гораций читал и записывал летевшие в голову стихи. Он писал быстро, чтобы не упустить ни одной строчки. Читал, чтобы все слышали – боги и люди, какая доля уготована Горацию. Не деревом. Не камнем. Не Юпитером. Самим собой. Гораций подумал, что он не из глины – из солнечных нитей выткан, износу которым нет.

Через некоторое время Гораций призвал к себе скульптора, который сделал памятник – изваяние цветка алтея, которое спасло его от неминуемой смерти. Каждый день Гораций поклонялся этому цветку, говоря гостям, что этот цветок – его спаситель и дающий долголетие...

А. Т. ТЕРЁШИН, натуралист.