Log in

29 марта 2024 года, 14:59

На очной ставке с прошлым

Богатая летопись Отечества помнит множество известных имен, но хранит их в памяти выборочно – в зависимости от властей предержащих. Один из районов Ставрополья называется Андроповским – в честь родившегося здесь, в ст. Нагутской, Юрия Владимировича Андропова. В этом году именитому земляку исполнилось бы 105 лет. Другая нынешняя дата – скорбная: ровно 35 лет назад бывший председатель КГБ, а затем Генеральный секретарь ЦК КПСС ушел из жизни.

Когда у руководителя правительственными здравницами Кавминвод Александра Дерябина мне довелось поинтересоваться, кто из отдыхавших государственных лидеров Советского Союза произвел на него особое впечатление, ответ был кратким: «Андропов» – «Чем?» – «Всем. Кругозором, провидением, оценкой текущего, как говорят, момента».

На Кавминводах Юрий Владимирович бывал не раз и всегда оставлял о себе самые добрые воспоминания у всех, кто с ним соприкасался. Вот что рассказывал в нашей беседе главный чекист Ставрополья Эдуард Нордман: «Этот немногословный по характеру и молчаливый по долгу службы человек, как убеждались люди, знавшие Андропова лично, постоянно думал о судьбе народа и государства. Должность у него была такая – он отвечал за государственную безопасность в полном объеме».

Генерал Нордман был партизанским разведчиком в Белоруссии, провел 1119 дней в тылу врага, а после войны много лет был начальником УКГБ Ставропольского края, где каждый год встречал главного чекиста страны, приезжавшего на лечение в санатории Железноводска и Кисловодска. На отдыхе Андропов много работал. Фельдъегерь ежедневно привозил из Москвы стопку документов. Застолья Юрий Владимирович не любил. Много читал. Два раза в неделю – кино. Привозил с собой записи Галича, Высоцкого, Рубашкина, которые в то время были недоступны в крае. Любил забивать «козла». По интеллекту, шутил он, это на втором месте после перетягивания каната, но игра отвлекала его от забот.

– Однажды, – делился воспоминаниями Эдуард Болеславович, – Андропов любовался в Домбае белоснежными вершинами, радовался жизни и вдруг, обращаясь к первому секретарю крайкома партии М. С. Горбачеву, говорит: «Скажите, какому марксизму-ленинизму мы учим в системе политпросвещения, принуждаем ходить на занятия, сухим бесстрастным языком излагаем прописные истины? Мухи дохнут от скуки! Мы же этим опошляем марксизм, отвращаем от него людей! А что мы делаем с газетами? Прочитай первую страницу «Правды», а остальные газеты можешь и не читать – те же отчеты о мероприятиях, о встречах в верхах и так далее». – Моя дочь, – добавляет Нордман, – потом удивлялась: «Член Политбюро, а как рассуждает. Мы, студенты, в курилках об этом шепотом говорим».

Случалось, выезжали «на шашлык» в горы.

– Помню, – вспоминал генерал, – августовский вечер, восходящая луна (в горах она – огромный шар, в Белоруссии так не бывает). Сухое вино (Андропов мог только пригубить) расслабляло. Кто-нибудь запевал песню. А как пел сам Юрий Владимирович, какой тенор! А сколько песен он знал, особенно казачьих! Мы старались подпевать, но не все знали слова. Обращаясь к Горбачеву, он сказал: «Ну, понимаю, Нордман – белорус, может не знать этой казачьей песни, а ты же местный! Как же тебе не совестно не знать»? И запевал новую. И опять Горбачев не знал слов».

К юбилею членам Политбюро было положено издать книгу – статьи, речи и т. д. Издали и книгу Андропова. От приличного гонорара он отказался. Но редакция настаивала: дескать, Брежнев и другие получают, а он отказывается. Юрий Владимирович перечислил все деньги детскому дому и строго предупредил, чтобы об этом не просочилось в прессу. Не показная была у него скромность. Андропов был человеком тонкой душевной настройки. Хотя иные историки предпочитают видеть в нем противоречивую политическую фигуру.

Анатолий КРАСНИКОВ.