Юность, которой не было

В годы второй мировой войны на территории Германии и оккупированных ею стран действовало более 14 тысяч концлагерей, в которых содержалось 18 миллионов человек. Свыше 11 миллионов из них были уничтожены. Среди погибших — 5 миллионов граждан СССР.

Побывать в аду за колючей проволокой выпало и на долю пятигорчанки Надежды Леонтьевны Ляшенко (в девичестве Бардашевской).

Бардашевские жили в посёлке Свободы, в одном дворе - четыре хозяина. До войны, говорит Надежда Леонтьевна, люди были очень дружными. Отца она не помнит, он умер через год после её рождения. Мама Екатерина Фёдоровна была неграмотной, стирала для столовых.

Когда началась война, Наде шёл пятнадцатый год. Осенью надо было идти в седьмой класс, но какая учёба... Старшие братья, Николай и Прокофий, не вернулись с финской войны, и девочке пришлось помогать матери: ходить за дровами в Армянский лес, ездить в Георгиевск, Будённовск и близлежащие сёла за продуктами.

Была у Нади подружка Валя. Жили по соседству - дома наискосок, вместе учились, вместе и ездили, пока однажды не случилась беда. Надежда Леонтьевна рассказывает:

- Ещё тепло было, кажется, в начале осени. Возвращались мы из Будённовска. Приехали в Минводы, а там немцы что-то

бегают у вагонов. Мы с Валей идём. Подошёл немец, посмотрел наши кошёлки, потом взял нас за шиворот и повёл. Подошли к вагону, в которых лошадей возят. Там уже полно людей. Немец нас туда швырь, одну и вторую. Закрыли дверь, и мы остались там. До вечера сидели, потом поезд тронулся и поехал. Через несколько дней привезли нас в Бранденбург, загнали в бараки, оттуда забирали партиями. Здесь мы с Валей потеряли друг дружку. Уже после войны я узнала, что она попала к «хозяевам». А нас привезли в Премнитц. На всю жизнь запомнила это название. Там лагерей ужас сколько было, проволокой загорожено всё. Из лагеря каждый день водили на работу в «шпиннерай». Работали мы с кислотой. Жара, вонь, дышать нечем, кислота ядовитая...

Работая над материалом, я узнала в Интернете, что с 1923 года в Премнитце производилось искусственное волокно. Скорее всего, «шпиннерай» (прядильня где работала Надежда Леонтьевна, выпускала именно его.

Моя собеседница вспоминает:

- Рабочий день - 12 часов. Если что не так, били. Досталось, будь здоров. И голод. Кормили вареной брюквой, супом из воды и капусты. Если сырая капуста, то еще ничего, а у сухой запах отвратительный. Привезут фляги, откроют - сил нет терпеть. Всё брюква и сушеная капуста. Картошки никогда не видели.

Жили в деревянных бараках. Зимой было очень холодно. Щели в стенах огромные. На неделю давали ведро угля. В бараке двухэтажные нары, спали на соломенных матрасах. Каждый день о доме вспоминали: вспоминали и плакали. Я от кислоты стала падать в обморок. А больных забирали, и больше мы их не видели. Я одной девочке говорю: «Давай уходить». Если поймают - расстреляют, но нам уже всё равно было, мы уже смерти просили. Но она побоялась, а другая, Дуся, из Минвод, года на три старше меня, согласилась. Ночью мы сделали подкоп под проволокой. Убежали. Там леса такие большие. Мы долго бродили по лесу, лягушек ели. Намучались, пока не попали сначала к полякам, а потом уж к своим. Проработали с месяц в полевом госпитале. Ещё оставляли, но мы попросили отпустить нас: очень домой тянуло. Приехали мы. И вот в два часа ночи стучусь, а мама как глянула и в обморок упала. Все ж думали, что я погибла. С Дусей я потом после войны встречалась. А лагерь каждую ночь снился. Я соскакивала с кровати и кричала. Пережить столько девчонкой - это непросто.

Дальнейшая судьба Надежды сложилась так: в 1946 году она вышла замуж за хорошего человека - Александра Ляшенко, фронтовика, прошедшего от Украины до Берлина. Больше 60 лет шли они по жизни вместе, деля семейные заботы, радости и тревоги. Вырастили двух дочерей. Несколько лет назад после тяжёлой болезни Александра Сергеевича не стало.

...Всё дальше в историю уходит Великая Отечественная война. Надежда Леонтьевна Ляшенко неохотно вспоминает о пережитом. Но даже время не способно стереть его из памяти. Как писал Константин Симонов, война такой вдавила след и стольких наземь положила, что сколько бы ни прошло лет, живым не верится, что живы.