Икотник серый

В представлении человека первобытного само слово имело материальный смысл: от крика человека убегали животные, по его приказанию выполнялись же или действия со стороны людей и животных. Отдача приказания при помощи слов, действия внушением, психическое воздействие знахаря на больного, несомненно, влияющее на ход болезни, всё это не могло порождать веры в силу человеческого слова. Заговор не только пожелание, просьба, но нередко и угроза неведомой или определённой силе. Магическая сила слова в заговоре подкрепляется ещё особым созвучием, известным сглазом и даже рифмой. По народным поверьям не теряют своей силы и слова заговора, если их записать на бумажку, сжечь последнюю и проглотить пепел, можно глотать и саму бумажку с написанными словами.

Таинственность произношения заговора, сама обстановка и манера шептания имели известное влияние на психику больного. Заговоры или «мечты» играли чуть ли не главную роль в практике знахарей в XIX – XX веках. «Правда, волшебники действовали посредством разных вещей, но народное понятие приписывало силу не самим вещам, а слову, которое и сообщало им эту силу» – В. Даль, 1880 год.

Существует следующая древнегреческая легенда об икотнике сером.

…Величайшим зодчим, художником-скульптором Афин был Дедал. Далеко шла слава о Дедале, как искусном непревзойдённом художнике-скульпторе. О нём рассказывали, что он высекал из белоснежного мрамора невероятно дивной красоты статуи, что они казались живыми, словно в них вдохнули жизнь. Много искуснейших инструментов изобрёл Дедал для работы скульптора-художника. У Дедала был племянник Тал, он был учеником у своего дяди. Уже на заре ранней юности Тал поражал всех своим талантом и изобретательностью. Все пророчили Талу, что он превзойдёт своего учителя. Это предвидел и сам Дедал, со страшной силой завидовал он племяннику и решил убить его.

...Однажды Дедал стоял с племянником на высоком афинском Акрополе у самого края скалы. Никого не было кругом, ни души. Увидев, что они с Талом одни, Дедал с силой столкнул племянника со скалы. Дедал был в полной уверенности, что его преступление останется неизвестным. Упав с высокой, отвесной скалы, Тал разбился насмерть. Дедал как можно быстро спустился с Акрополя, тяжело дыша, весь покрытый потом, поднял тело убитого племянника и уже тайно стал зарывать его в землю. Совсем невзначай застали Дедала афиняне, когда он зарывал могилу. Злодеяние было раскрыто. Дедал на суде во всём сознался, и его приговорили к смертной казни.

Спасаясь от смерти, ищущий защиты, Дедал бежал на остров Крит, которым правил могущественный, властолюбивый царь Минос. Минос радушно и гостеприимно принял под свою защиту великого художника Греции. Много удивительных, великолепных произведений искусства изготовил Дедал для царя Крита. Он выстроил для него величественный дворец, неповторимый храм богини любви Афродиты, знаменитый дворец Лабиринт, с такими запутанными ходами, что, раз войдя в него, невозможно было найти выхода. В этом дворце Минос поселил своего сына, ужасного, страшного Минотавра, чудовище с телом человека и головой быка.

Долгие годы жил Дедал у Миноса. Царь острова Крита не отпускал Дедала, несмотря на многочисленные его просьбы. Минос хотел, чтобы эти удивительные произведения искусства находились только у него одного, и только он один может пользоваться ими. Словно в плену был Дедал у Миноса на острове Крит. Дедал много думал, как ему бежать, и наконец, ему приснился сон, что он совершенно юным летает по небу, воздуху, смеётся, улыбается, а там, внизу – леса, реки, озёра, маленькие люди... Утром Дедал проснулся радостным и весёлым – способ найден как освободиться от критского плена на ненавистном ему острове Крит.

– Если не могу я, – рассуждал Дедал, – спастись от всевидящей пустившей везде свои щупальца власти Миноса ни сухим путём, ни морским, то ведь существует другой путь – небо открыто для моего бегства!

Принялся за кропотливую работу Дедал. Он насобирал перьев, скрепил их поочерёдно суровыми льняными нитками, смазал пчелиным воском и стал из них изготавливать четыре больших крыла. Пока Дедал работал, сын его Икар играл около отца: то ловил он пух, который взлетал от дуновения ветра, то мял в руках липкий воск, и при каждом взмахе руки, чтобы поймать, как дуновение ветра, пух, он икал. Он икал всегда и везде: после еды, при поднятии тяжести, при подъёме в гору, даже когда, помогая отцу, долотом выбивал какую-нибудь незамысловатую фигурку на мраморе. Так ему в округе и дали кличку «икотник».

Дедал привязал крылья за спину, продел руки в петли, укреплённые на крыльях, взмахнул ими и плавно, как птица, поднялся в воздух. С нескрываемым восторгом и изумлением смотрел Икар на отца, который парил в воздухе, словно громадная птица. Дедал спустился на землю и сказал сыну:

– Слушай, Икар, сейчас мы улетим с острова Крит. Во время полёта будь осторожен. Не спускайся низко к морю, чтобы солёные брызги волн не намочили твоих крыльев, они станут тяжёлыми, и ты не сможешь тогда лететь. Не поднимайся близко к солнцу: палящие лучи солнца быстро растопят воск и тогда перья разлетятся.

Отец с сыном надели крылья на руки и легко, как птицы, взлетели в высь неба. Кто видел их высоко парящими над землёй, думали, что это два бога несутся по небесной лазури. Часто оборачивался Дедал, чтобы посмотреть, как летит его сын.

Быстрый полёт забавлял Икара, всё смелее и чаще он взмахивает крыльями. Икар не внял наставлениям отца. Сильно взмахнув крыльями, он взлетел высоко под самое небо, ближе к палящему лучезарному солнцу. Палящие лучи солнца нестерпимо жгли лицо, руки, растопили воск, скреплявший перья крыльев, перья выпали и разлетелись как пух по воздуху. Взмахнул Икар руками, взмахнул ещё раз, но нет больше на них крыльев. Он уже не держался в воздухе. Напрасно несчастный юноша взывал к отцу, протягивал руки, словно, схватившись за воздух, он уже не держался в воздухе. Стремглав, как камень, со страшной высоты упал он на землю близ берега морского и погиб. Дедал посмотрел по сторонам. Не видит нигде Икара. Стал громко звать сына:

– Икар! Где ты? Отзовись!

Долго звал Дедал сына. Нет ответа. С высокого птичьего полёта увидел Дедал лежащее на земле распластанное мёртвое тело Икара и качающиеся на морских волнах перья из крыльев Икара и всё понял, что случилось непоправимо безмерное горе.

Увидели люди погибшего Икара с обожжённым солнцем лицом, волосами, бровями, ресницами, стали с глубочайшим сожалением говорить:

– Так это же наш икотник! Ну надо же было тебе, слаботощному, такие расстояния преодолевать. Солнце безмерно горячее, оно тебя и сожгло и растопило...

Похоронил Дедал сына на месте его гибели, у берега моря, чтобы сын постоянно слышал шум морской волны, морского солёного ветра, крик чаек. Каждый день приходил он на могилу сына, часами сидел у могилы и оплакивал его.

– Это меня великие боги Олимпа наказали за то, что я погубил невинную, безгрешную, чистую душу своего племянника – Талоса. Убив Талоса своими руками, боги Олимпа показали мне, что ты своими руками можешь также погубить, но в другом виде, своего родимого сына Икара. Это великое наказание за несмываемый грех.

– И зачем я погубил Талоса? – вслух рассуждал глубоко печальный Дедал. – Чем больше хороших зодчих, скульпторов, которые учатся и постигают знания у знаменитых художников, скульпторов, тем лучше процветает страна, тем богаче она талантами, тем она ценнее...

Дедал невыносимо тяжело переживал смерть своего сына. Он постоянно находился в скорби и печали, глаза впали, щёки ввалились, голова стала седой, а он сгорбился. Дорогие жертвы приносил он богам Олимпа. Высек статуи богов Олимпа из белоснежного мрамора, словно живых. Сжалились над Дедалом боги Олимпа, и на месте погибшего Икара земля вырастила целебную траву – икотником в народе прозывается, как звали в местном округе сына Дедала.

Анатолий ТЕРЁШИН, натуралист.